Прочел материал в интернете
"Кеврола - Солнце село в море и осветило рыбу............"
Оказалось. что кто-то путешествовал по Пинежскому району и разместил записки исключительно интересные заметки.!!!!
(Спасибо этому путешественнику за это, просто огромнейшее наше спасибо!!!!!!!!!!)
Заметки же оказались в том числе и о речных пассажирских перевозках маломерными судами, то есть на моторной лодке, о том полном маразме, убожестве и беспросветном примитиве. который образовался в речном транспорте за 25 лет после с девяностых годов прошлого века в речном судоходстве на реке Пинега вчера и сегодня. а также о событиях в "социальной сфере района. то есть о том полном страшном разорении и позорище. которое сталось нынче с клубами. школами,с детьми Пинежском районе в не столь давних исключительно для размышления о том, что действительно необходимо начинать созидать в Пинежье силами малого и среднего бизнеса, и о том, чего нельзя было допускать никогда, что допустили.
http://vaga-land.livejournal.com/661596.html
От Зуево дошел до Обросово, до «центра» Кевролы. Тут и бывшая Троицкая церковь, перестроенная в двадцатые годы под клуб, и фельдшерско-акушерский пункт, и детский сад, и администрация, и три магазина.
Увидев эту постройку перед бывшей церковью, впал в недоумение. По каменному фундаменту и по деталям было видно, что постройка старая и перестроенная (с другой стороны были сделаны большие ворота), но что это было? Часовня? Зачем часовня рядом с церковью? Заходил с одного бока, с другого, и никак не мог понять. Спросил пожилую женщину, идущую из магазина, но она тоже ничего не знала.
Только вернувшись в Архангельск, и просматривая фотографии, понял, что это было. Колокольня! Верх убрали, а нижнюю часть оставили. С одной стороны проход заколотили досками, с другой сделали ворота, и получился сарай.
Бывшая Троицкая церковь. Мимо шла женщина с большой почтальонской сумкой, и я спросил ее, до каких лет здесь был клуб?
- А как новый клуб в конце восьмидесятых построили, так все и заколотили, - сказала она. – С тех пор и пустует.
Спросил ее, как народ перебирается на другой берег Пинеги, когда сходит лед.
- Когда паводок заканчивается, на моторке перевозят. Карпогорская администрация хозяину моторки платит, но и люди за перевоз должны платить, то ли тридцать, то ли сорок рублей. Когда вода большая, люди и больше платят, когда сто, а когда и двести рублей, если очень нужно.
- Так ведь когда вода большая, МЧС не дает разрешения на устройство переправы, - удивился я.
- Так это неофициально. Кому срочно надо в Карпогоры, тот идет и договаривается с тем, у кого моторка есть, только меньше, чем за сто-двести рублей никто не перевозит.
На старом крыльце возле бывшей церкви грелся спокойный кот.
Прошел чуть дальше, и увидел, что неподалеку от алтаря церкви во время Гражданской войны были похоронены погибшие в 1918-1919 гг. красноармейцы.
В деревянной ограде стоят шесть деревянных столбиков с красными жестяными звездочками, но все они занесены снегом, и я смог прочитать только три фамилии (Дьячков, Дерябин и Трубкин). Сколько табличек осталось под снегом – не знаю.
Возле магазина сфотографировал объявление. Ишь ты!.. «Пациент-отель»… В Архангельске такое название придумали? Назвали бы, как оно есть, «Приют для престарелых». Только раньше-то старушек в богадельнях бесплатно содержали.
Через дорогу от бывшей Троицкой церкви лет тридцать назад построили двухэтажный дом, единственный во всей округе, и повесили на стену портрет Ленина. Так он с тех пор там и висит.
Никольская церковь на берегу Пинеги стоит неподалеку от Троицкой. Там же и кладбище. Видимо, после того, как снесли главы, церковь использовалась в советские годы как склад, отчего и сохранилась. Несколько лет назад главы восстановили, причем мастер покрасил плашки лемеха в разные цвета. До церкви добраться не удалось, дороги туда не было. Наверное, дорогу чистят только тогда, когда кто-то умирает.
Спросил пожилую женщину, идущую по дороге:
- Что это за здание?
- Построили в конце восьмидесятых как детский комбинат на 80 мест. Все было готово, и тепло подвели, и воду, и электричество, да какие-то недоделки нашлись, и совхоз уперся, не захотел на баланс брать. А потом все рушиться стало. Свои, местные, посмотрели-посмотрели, да начали оттуда тащить все, что можно. Так все и растащили, оставили одни стены. Сейчас детей в садике мало, 26 человек, так ведь можно было здание под жилье приспособить. Сколько старушек вокруг в деревнях зимой мучается, всех можно было на зиму сюда привозить.
Женщина оказалась бывшей учительницей русского языка и литературы Кеврольской школы.
- Какой хороший у нас совхоз был! В начале девяностых такой подъем у людей был, многие землю взяли, а потом, когда поняли, сколько налогов надо платить, отказались. Потом совхоз обанкротился. Работы в селе для мужиков нет, кто может – уезжает.
Сейчас в Кевроле живет 385 человек, лет пять назад было 500-600, а десять лет назад и до тысячи доходило.
Школа наша не средняя, после девятого класса ребята учатся в Карпогорской школе. Там есть интернат, но в интернате никто не живет, дома-то лучше. Каждое утро бегают через Пинегу в Ваймушу, на автобус, а после уроков – назад.
Двухэтажную кирпичную школу в Кевроле построили в конце восьмидесятых. Школа рассчитана на полторы сотни человек, но сейчас в ней всего 45 учеников. Отапливать приходится всю школу, поэтому администрация хочет устроить на первом этаже детский сад, и перевести туда из деревянного здания 26 детишек.
Памятная доска на стене школы.
Уезжая на зиму, люди вешают на дверь замок, но и палку по привычке в дверное кольцо вставляют.
До последней кеврольской деревни не пошел, свернул к новым домам, построенным в семидесятые-восьмидесятые годы, но заблудился в тропинках между домами, новой дороги не нашел, вернулся на дорогу, и пошел назад. На трассу возле Ваймуши я вышел в 13:30, через пять минут подошел автобус, и я поехал в Карпогоры.